...

Не верю в то, что руссы
любили и дерзали.
Одни врали и трусы
живут в моей державе.

В ней от рожденья каждый
железной ложью мечен,
а кто измучен жаждой,
тому напиться нечем.

Вот и моя жаровней
рассыпалась по рощам.
Безлюдно и черно в ней,
как в городе полнощном.

(Борис Чичибабин, отрывок из стихотворения, 1969 г)

Тот, кто за эти строчки начнет обвинять поэта в обобщениях (не говоря уже о русофобии) - дурак. Причем глухой. Я эти стихи очень люблю и в последнее время часто вспоминаю.

Почему тогда концовка известного поста Бабченко вызвала у меня глухое раздражение? Там вроде тоже понятно, что гипербола. И возмущается он справедливо. Долго думал и мне кажется тут дело вот в чем. Поэт или писатель накопившееся отчаяние, досаду, горечь, может быть даже презрение (как, например, Лермонтов) уникальным образом формулирует - впервые и навсегда. Он может быть сколь угодно жестким, но это его, личное, выстраданное. А тут ощущение, что человек говорил-говорил и вдруг начал бессмысленно материться, ожидая отклика из пространства. И этот отклик не замедлил прийти.