Илья Симановский

на фоне всяких Клириков, Часовщиков, Солониных, Латыниных, Понасенковых, которым поддерживать Украину за три года надоело

Не так.
"Не найдя в Галактике ничего ценнее разумной жизни, они принялись ее взращивать".
И независимое украинское гражданское общество, как и любое другое гражданское общество (включая любое из наших собственных), интересовало нас только как познавательный феномен. Как среда, в которой оказалось бы возможным делать неожиданные и не сделанные никем другим выводы о мире и человеке.
Не смогли или не захотели? На нет — суда нет. Любое общее суждение можно опровергнуть единственным контрпримером. Ну, или "можно было бы".
Если наши коты оказались собеседниками лучше вас — кто вам судья?

Дискуссия пошла в предсказуемую сторону, обозначенную твеновским афроамериканцем Джимом: обсуждается влияние на историю краснобая и баламута.
Краснобай и баламут, между тем, мертв. Его влияние на историю (какое было) целиком унаследовано Господом Богом.
Теперь из живущих на историю влияют честные люди всего мира, радующиеся о бессудной казни краснобая и баламута.

Возросла бы готовность патриотически настроенных pyccких людей умереть за Сербию и славянское братство от радости сербов о публичном paccтреле какого-никакого, а русского человека?
Возросла бы готовность американцев умереть за Данциг от радости поляков о публичной расправе над Чарльзом Линдбергом?

Гонзало Лира уже был звонком, но для того, чтобы жить, как Гонзало Лира, нужно было постараться. Это как убийство миссионера на Андаманских островах: сволочи, да, но на фига он поехал-то?
Кёрк не ездил на Андаманские острова. Кёрк беседовал на собственной кухне за кружкой пива.
(Дебаты в студенческом городке в штате Юта, наблюдаемые из Украины, — это собственная, а не чья-то еще, кухня за собственной, а не чьей-то еще, кружкой пива.)

Не надо говорить, что не все люди умеют брать частные производные.
Это первое умение всего живого. Это умеют бактерии и инфузории. Это умеет медуза, гидра, глист, головастик, зародышевая клетка.
Но не патриот Украины.
Как минимум, далеко не каждый патриот Украины.

— Путч генералов, — сказала Сюзи.
— Стачка, — сказала Элен.
— А мне бы фонарик и выпустить шарик, —
со страхом сказала Джен.

Rename the MLK day.

— город как целостный и отдельный предмет мифологии и культурной рефлексии существует в силу и является выражением стадиальной познаваемости мира — того же его качества, которое делает возможной и продуктивной научную методологию.

— в этом смысле "город" равновелик, параллелен и альтернативен "звездам" — мифологии и культуре, возникающим из восприятия науки как данного в готовом виде магического средства, решающего все (в т.ч. "последние", "проклятые") вопросы существования.

— город, понимаемый таким образом, не является сам по себе религиозной ценностью. Он может быть ей провозглашен в случае религиозного понимания "места человека во Вселенной", но даже в этом случае структуру и содержание представлений о нем диктует принцип стадиальной познаваемости, а не вера.

— со "звездами" "город" роднит представление о том, что знание само по себе дает власть (т.е. преимущество в бытии) — от защищенного стенами поселения (преимущество в обороне) до спланированного, "умышленного" города (преимущество в наступлении). Эта модель описывает и храмовые книги (от откровений до хроник и метрик), и "республику мудрецов" (полисную утопию), и космо-полис эпохи великих географических открытий (военные и торговые посты -- еще не "город" сами по себе, но стены и ворота "Города"), и новое открытие полисной утопии в эпоху классицизма = механицизма = абсолютизма (образец для Санкт-Петербурга — не "Рим" и не "Иерусалим", а "Вена").

— развитие института и образа странствия, паломничества в город ("Город") следует за развитием института и образа паломничества вообще. Кодификация религиозной инстанцией превращает цель "паломничества вообще", первоначально практическую ("добыть мощи помочь тёще"), в уникальную и идеальную ("посетить Иерусалим, Рим, Мекку"). Миграция в город, первоначально экономическая (в Средние века — индивидуальный выбор, в индустриальную эру — вынужденный массовый), кодифицируется в культуре как посещение города ради открытия истины, постижения тайны: "A Trip To The City" (Laumer), "Pilgrimage to Earth" (Sheckley). (Важно подчеркнуть, что этот сюжет отличен от сюжета поступления в учебное заведение — монастырь, университет, мастерскую — тем, что повествует о самостоятельном исследовании, а не о передаче под руководство.)

— каждый объект городского пространства является высказыванием; специфически городские жанры и произведения искусства (литературного, изобразительного) отличаются именно тем, что средой обитания в них выступает пространство высказываний, координаты которого не континуальные, а контекстуальные. В обыденной жизни и обыденном мышлении это выражается тем, что городская среда обитания образуется в них инфраструктурой в большей степени, чем ландшафтом.